Category was added automatically. Read all entries about "животные".
Из под сугробов показалась мёртвая прошлогодняя трава. Как, всё таки, в природе всё мудро устроено! Это ведь гениально, зная, что растение зимой погибнет, заложить возможность для "воскрешения" весной, сохранив при этом генетический материал растения в его семенах...
Стоп! Сколько лет, а точнее, миллиардов лет, существует такой способ выживания размножения на планете Земля? Многолетние растения научились зимовать, но способ размножения семенами, у них остался, как свидетельство их однолетнего существования в прошлом. А животные? Разве яйца птиц, пресмыкающихся и насекомых, не те же семена по сути? А живородящие животные? Разве не является яйцом, по сути, плод окружённый плацентой?
К чему это я? Да к тому, что на Земле всегда был ежегодный период расцвета жизни - и всегда была зима, и это значит, что не было никаких кардинальных изменений климата.
Ещё можно подумать о неоднозначности направленности эволюционного процесса из моря - на сушу.
Слон муж. известное огромностью своею животное жарких стран; слоном, или даже слоною, зывали встарь вообще тяжелое, неуклюжее или большое животное, которое слоном слоняется по лесам, напр.: Полосы (лука) были булатные, а жилы слоны сохатные (Кирша), ·т.е. сохатного зверя, с рассохами лося.<...>
[Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863-1866]
| Исходный текст (Good Quarto 1604-1605) |
Текст в современной орфографии | Смысло-фонетический перевод | Традиционный перевод Перевод К. Р. |
 |
To be, or not to be: that is the question: Whether 'tis nobler in the mind to suffer The slings and arrows of outrageous fortune, Or to take arms against a sea of troubles, And by opposing end them? To die: to sleep; No more; and by a sleep to say we end The heart-ache and the thousand natural shocks That flesh is heir to, 'tis a consummation Devoutly to be wish'd. To die, to sleep; To sleep: perchance to dream: ay, there's the rub; For in that sleep of death what dreams may come When we have shuffled off this mortal coil, Must give us pause: there's the respect That makes calamity of so long life; For who would bear the whips and scorns of time, The oppressor's wrong, the proud man's contumely, The pangs of despised love, the law's delay, The insolence of office and the spurns That patient merit of the unworthy takes, When he himself might his quietus make With a bare bodkin? who would fardels bear, To grunt and sweat under a weary life, But that the dread of something after death, The undiscover'd country from whose bourn No traveller returns, puzzles the will And makes us rather bear those ills we have Than fly to others that we know not of? Thus conscience does make cowards of us all; And thus the native hue of resolution Is sicklied o'er with the pale cast of thought, And enterprises of great pith and moment With this regard their currents turn awry, And lose the name of action.-Soft you now! The fair Ophelia! Nymph, in thy orisons Be all my sins remember'd. |
Бы-ть, аль не бы-ть, то-т[о] есь сиё [ис]кушение. В-этом [ли] то-есь добль [в]он чём мунд[ростью] сопр[отивля]-ться Те с[ко]льзи инда уроны от разящей вертуньи. Иль тяга-ть рамё[нами] отгоняя [о]зе[р]о тереблений, Инда по [в] [л]об-постоянию, [к]онч[ить] [c] тем. [За]тих[ну]-ть, [за]сопе-ть - Не море; инда по[сле] сапа зая[ви]-ть - мы [к]онч[или] Сию сердеч[ность] инда сию тыщю начал[ьных] шуг[аний], Кот[орым] плоть есь жер[тва]-то. И-то-есь конец-мотаний [У]дивитель[но] вожд[еленный]. [За]тих[ну]-ть, [за]сопе-ть, Cопе-ть, прельщаясь [по]дрема-ть. Ах, то-то же [хво]роб[а]! [В]пор[у] [ли, что] [в]он тот сап от [с]дыха, дрёмы мож[ет] [при]гон[ять] Вне[гда] мы хапнем от-шевеление сией [с]мертной коль[чуги], [Вы]нужд[енной] дав[ить] [н]ас пос[тоянно]; через сей распочёт Что мочит сломато[сть] во [в]сю [д]лин[у] лет: [В]пор[у] ко[м]у буд[ет] [пере]бор[оть] сии щип[ки] инда [на]скоки дне[й], Тех опорож[нителей] враньё, тех прыт[ких] мун[жей] очумелье, Те пинки от неспос[обной] люб[ви], тех [по]лож[ений] [у]даленье, То не[по]слуш[анье] от [к]упц[ов], инда те спырянья, Что потятый [с]мирит[шийся] от тех невырази[тельных] тяга[ет], Вне[гда] он сам-себ[е] [бы] [с]мог [упо]коение [от]мочи[ть] Вз[яв] про[стой] бит[ок]-кин[жал]. К[т]о буд[ет] предел пер[еносить], Кряхтя инда [в]спот[ев] [п]ондъ [из]мором лет, Бо что ж дрожать от со[н]ма-штук [з]ап[оз]дно [с]дыха, [В] то[м] нетисканном хуторе, вон [из] чьих [о]борон Не [един] торопливый [не] [пе]ре-турнулся, петляя свою волю, Инда [вы]могая [н]ас ретиво пер[еносить] те-ж [б]оли, [что] мы хав[аем], Чем плы[ть] до дру[гих], кот[орых] мы не знаем. Так со-секанье дейс[твует] [вы]могая [нас стать] замирающ[ими]; Инда тот-же сей начав[ный] кве[т] от решилости Уж [у]сека[ется] [к]ура[ж] [и] [в]месте сим беле[ет] от кач[енья] ду[м]ища, Инда изнутри-берущиеся от гро[м]ады высш[ей] инда м[гн]овенья Меж сих [п]реград, их курья [вз]дурн[ёт] вре[дно], Инда лиш[аются] те им[ён] от [б]егст[ва]. Шопот[ом], вы, ныне! Це - яр[кая] Обелия! Немве[ста], [в]он тво[их] [п]ърошеньях Бы [п]ол[ностью] мои [о]сунж[денья] [п]ри[по]мяни. |
Быть иль не быть? Вот в чём вопрос. Что выше: Сносить в душе с терпением удары Пращей и стрел судьбы жестокой или, Вооружившись против моря бедствий, Борьбой покончить с ними? Умереть, уснуть – Не более; и знать, что этим сном покончишь С сердечной мукою и с тысячью терзаний, Которым плоть обречена, – о, вот исход Многожеланный! Умереть, уснуть; Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно! Какие сны в дремоте смертной снятся, Лишь тленную стряхнем мы оболочку, – вот что Удерживает нас. И этот довод – Причина долговечности страданья. Кто б стал терпеть судьбы насмешки и обиды, Гнёт притеснителей, кичливость гордецов, Любви отвергнутой терзание, законов Медлительность, властей бесстыдство и презренье Ничтожества к заслуге терпеливой, Когда бы сам все счёты мог покончить Каким-нибудь ножом? Кто б нёс такое бремя, Стеная, весь в поту под тяготою жизни, Когда бы страх чего-то после смерти, В неведомой стране, откуда ни единый Не возвращался путник, воли не смущал, Внушая нам скорей испытанные беды Сносить, чем к неизведанным бежать? И вот Как совесть делает из всех нас трусов; Вот как решимости природный цвет Под краской мысли чахнет и бледнеет, И предприятья важности великой, От этих дум теченье изменив, Теряют и названье дел. – Но тише! Прелестная Офелия! – О нимфа! Грехи мои в молитвах помяни! |
